Полозкова

Или, к примеру, стоял какой-нибудь поздний август, и вы уже
Выпивали на каждого граммов двести, -
Коля, Оленька, Бритиш, и вы вдвоем.
Если он играл, скажем, на тринадцатом этаже -
То было слышно уже в подъезде.
Причем не его даже, а твоем.

Что-то есть в этих мальчиках с хриплыми голосами,
дрянными басами
да глянцевитыми волосами, -
Такие приходят сами, уходят сами,
В промежутке делаются твоей
Самой большой любовью за всю историю наблбдений.

Лето по миллиметру, как муравей,
Сдает границы своих владений.

А он, значит, конкистадурень, так жизнерадостен и рисков,
Что кто ни посмотрит - сразу благоговейно.
Режет медиаторы из своих недействительных пропусков,
И зубы всегда лиловые от портвейна.

Излученье от вас такое - любой монитор рябит.
Прохожий губу кусает, рукавчики теребит.
Молодой Ник Кейв, юный распиздяистый Санта Клаус, -
"Знать, труба позвала нас, судьба свела нас,
Как хороший диджей, бит в бит."

И поете вы, словно дикторы внеземных теленовостей,
Которых земляне слушают, рты раззявив.
Когда осенью он исчезнет, ты станешь сквотом: полно горстей,
Но - совсем никаких хозяев.